Гибель богов [= Книга Хагена ] - Ник Перумов

Нам отвечали не словами, но молчанием, однако оно сейчас было для меня красноречивее всяких ораторствований. Прошло довольно долгое время, прежде чем к нам обратился великолепный мощный баритон, полный уверенной в себе силы. Принадлежать он мог либо Ямбрену, либо самому Ямерту. Владыка Недр обладал густым басом, Хозяин Морей вообще крайне редко выражал свои мысли словами.

— Во имя всеобщего спокойствия, дабы прекратить вашу нелепую смуту, — мы согласны дать вам мир. Верните нам амулет — и можете уходить спокойно. Никто не тронет вас и не станет карать за содеянное. Это говорю вам я, Ямерт, Владыка Солнечного Света!

Это оказалось много больше того, на что я рассчитывал. Неужели я прав и без истинного амулета они бессильны?!

— Мы только что слышали, что эта игрушка не нужна вам! — притворно удивился я. — Я полагал сохранить её для себя.

— Не нужна, — подтвердил баритон. — Это как знак искренности твоего желания отныне прекратить вражду.

— А что же послужит таковым знаком с вашей стороны? — спросил я.

— Моё слово, — ответил Ямерт. — Каких ещё знаков ты желаешь?

— По крайней мере, равных по магической силе твоему истинному амулету!

— Ого! — недобро усмехнулся Ямерт, по-прежнему оставаясь скрытым завесами серого тумана. — Ты хочешь слишком многого, волшебник Хедин! Помни, мир между нами ещё не заключен, ты ещё не получил моего слова!

— Справьтесь сперва с Неназываемым, не тратьте силы, грозя мне, — заметил я. — Мы уходим. Не стоит больше отнимать у вас бесценное время — пока мы говорили, Неназываемый, наверное, успел проглотить ещё один Мир.

Владыка Солнечного Света не снизошёл до ответа. Грубая сила толкнула нас в грудь, незримый ветер крепчал, настойчиво вытесняя нас из пределов Обетованного. Не имело смысла сопротивляться, и мы подчинились.

Не прошло и нескольких минут, как мы очнулись вновь на Хединсее, в моём заклинательном чертоге.

— Я же говорил, что это — пустое дело, — набросился на меня Ракот. — Что мы приобрели после всех этих визитов?

— Если ничего не приобрели, то, во всяком случае, ничего и не потеряли, — отпарировал я. — И вообще, нам давно пора взглянуть на Неназываемого своими собственными глазами!

— Ты всё ещё надеешься остановить его? — угрюмо взглянул на меня Старый Хрофт. — Завидую твоей силе воли! Я не могу думать сейчас ни о чём другом, кроме как о скором конце. Быть может, просить помощи у Владыки Хаоса?

— Ты снова бросаешься словами, и притом очень неосмотрительно, — нахмурился я. — Неназываемому совершенно всё равно, что пожирать — будь то Упорядоченное или Хаос. И, кроме того, разве ты не слышал слов Великого Орлангура?

— Слышать-то я их слышал, — уставясь в пол, мрачно ответствовал Хрофт. — Но, по-моему, он тоже ошибался…

— Погоди поддаваться унынию, дружище, — облизнув пересохшие губы, хрипло сказал Ракот. — Дух Познания все же ведь Дух Познания. Не отбрасывай слова его сразу.

Владыка Асгарда ничего не ответил — сидел, низко свесив голову, да чертил на полу сложные узоры остриём своего меча. Мы с Ракотом решили оставить его в покое.

— Решение должно существовать, — сказал я вполголоса Ракоту. — Золотой Дракон не мог ошибиться. Это решение нужно только найти.

— Легко сказать, — буркнул тот. — Ты хотя бы примерно представляешь, где его следует искать?

— Сперва посмотрим, как это выглядит — Неназываемый, пожирающий Реальность, — предложил я. Мысль моя лихорадочно работала, я дрожал от небывалого внутреннего напряжения — ошибка будет стоить слишком дорого, и исправить ее я уже не смогу.

С помощью Хервинда и Читающего мы с Ракотом погрузились взорами в один из самых Нижних Миров, почти к самому их Дну. Когда-то там было мёртвое царство древних гор, иссечённая рваными шрамами ущелий страна, затянутая плотными туманами; однако теперь нам предстала совсем иная картина. Могучие горные пики, простоявшие неизменными сотни тысяч лет, на наших глазах таяли, разламываясь и погружаясь в океан Ничто, разлитый у когда-то несокрушимых подножий. Это могло напомнить поглощение водой песочного замка на морском берегу — если бы не выглядело столь страшно.

Я впился взглядом в то чёрное море, что с легкостью уничтожало сейчас громады, сложенные крепчайшими гранитами. Я ошибался — мрак лишь частично походил на воду. На его поверхности не пробегали волны, не играло ни единого взблеска, в нём ничего не отражалось — он лишь поглощал, поглощал всё на своём пути. Темнота эта не была темнотой, мрак этот не был обычным мраком; ничто — ни заклятье, ни магическое зрение — не смогло проникнуть под его бархатистую поверхность. Он тянулся на множество миль во все стороны, насколько мог видеть глаз; и повсюду происходило сейчас одно и то же. Это зрелище завораживало, оно казалось страшным сном, кошмарной, невозможной сказкой — однако же всё это происходило на самом деле. Я с трудом подавил постыдную дрожь.

Однако мрак Неназываемого не довольствовался одним лишь безжизненным камнем. Чёрные нити тянулись вверх, на серое унылое небо этого обречённого Мира; невольно мы проследовали за ними взглядами.

И тут взору моему открылась картина, которую я буду помнить и на смертном одре, если только таковое мне суждено. Я увидел просторную равнину под затянутыми тучами небом; тут и там виднелись квадраты возделанных полей, стояли какие-то постройки, дома и хижины, то поодиночке, то кучками; по узким просёлкам неспешно тянулись упряжки волов, изредка проезжали конные. Между домами сновали люди — обычные Смертные, если только не считать пары ветвистых, почти что лосиных рогов на голове у каждого. Обитатели этого мира были заняты своими повседневными делами, не подозревая, наверное, о всей этой Магической Войне и о вторжении Разрушителя. Сперва я не понял, зачем Читающий привёл сюда наши взгляды…

Сразу во множестве мест — на полях, в рощицах, прямо на деревенских улицах — стали появляться чёрные воронки, земля обращалась в нечто, не имевшее ни единой отличительной черты, кроме одного лишь своего цвета. Воронки начали неспешно кружиться, сначала совсем медленно, затем всё быстрее и быстрее. Из воронок вырвались на свободу длинные чёрные нити, очень напоминавшие щупальца неведомого морского чудовища. Нити тянулись в разные стороны, и всё, к чему они прикасались, тотчас же обращалось в частицу тела Неназываемого, сливаясь с его великой пустотой.

Охваченные ужасом, местные обитатели беспомощно заметались взад-вперёд; кто-то, наиболее стойкий и отважный, попытался обороняться, но никакое орудие не могло причинить вреда Неназываемому. Другие бросились в дома, как будто там их могло ждать спасение; передо мной развёртывались душераздирающие сцены, матери, уже по колено во мраке, пытались поднять повыше детей; я видел, как высокий мужчина отчаянным усилием забросил молодую женщину с прижавшейся к ней девочкой на крышу амбара; забросил — и повалился сам, поглощённый бездонной, ненасытной утробой. Спустя мгновение во Тьме скрылась и крыша с двумя человеческими существами, застывшими в страстной мольбе к Небу.